Левиафан (драма в прозе)

Левиафан (драма в прозе) 1. Анатолий Сладостно дымчатое повечерие в Загривье Ленинградской области, когда май, соловьи и не желающая расходиться-разъезжаться разношерстная компания. Машины побросали кое-где, а половина и вовсе добралась своим ходом. Автобуса уже не сыскать, да и не очень хочется в одиннадцать вечера искать автобус. Вторые сутки не особо структурированного отдыха. - А есть чем догнаться? - спросил, вроде бы, Анатолий, то подходивший к костру с жадным лицом, то со скупым лицом от него отходивший куда-то к одному из крылец. Было ощущение, что он чаще требуемого справляет малую нужду. Ответили ему не сразу. Ответила, вроде бы, Марина, в бирюзовых лосинах и с мокрыми булками. - Такая история была про это... - Марина держала валежник и по одному роняла под ноги сучья. - Про догнаться... Дымка в Загривье пахла табачным дымом. И от костра разило табачным дымом. Хотя это был слет некурящих и несостоявшихся членов ВЛКСМ. Несостоявшихся, потому что не успели принять, некому и некуда было уже принимать из-за исторических обстоятельств. - Такая история... - пробормотала Марина чуть тише, и все наконец перестали издавать гадкие звуки. 2. Вадик В общем, мой бывший, Вадик, мы в Колтунах тогда киряли, и он всё высосал. И ломанулся к кольцу, там двадцать четыре, короче, ларь. - Простите, это Новгородская область или Псковская? - перебил своим уточнением Петр Сергеевич, но услышал моментальный протест в виде хорового нервного кашля. А Вадик бухой уже и не был ни разу в этих Колтунах. Вина ему, видишь ли, розового захотелось. Ну, ему объяснили, где лабаз, кое-как, а там сухое тебе, мокрое, че хошь, то и бери. На остальных только тоже возьми, только чего попроще. - Марина, я начинаю хотеть вас в этих лосинах, - перебил, не выдержав я, но был встречен таким возмущенным шквальным кашлем, что от греха решил больше не высовываться. Но было поздно. - Че за харассер, гадство какое, - оскорбилась спикер, разом швырнула весь валежник под ноги и отправилась к крыльцу. К рампе в виде слабого костерка выдвинулся щетинистый человек в клетчатой фланелевой рубашке Юникло. - Я Вадик, я ее бывший. Я всё помню. Было такое.... - флегматично произнес он и повел рукой куда-то в сторону затуманенного пригородного небосвода. 3. Вадик (пролегомены) Новый оратор колебался между избыточным артистизмом и абсолютной исполнительской блеклостью, добавляя интереса к своей персоне затиханиями, паузами, и дергающейся к славянскому небу Загривья десницей. Речь его была скорее цветистой, чем нет. - Начнем с того, - он с каким-то особым мужеством в глазах набрал впалыми щеками воздух. - Что это были не Колтуны, а все же Опухлики. Кольца там никакого нет, в смысле с транспортом, но на чем-то мы туда добирались вполне типичном... - А вы не подскажете, это республика Карелия или уже Вологодчина? - снова попытался уточнить голосом научного сотрудника Петр Сергеевич. - Слушай, ты сейчас пизды получишь, - осадили его невидимые грубые силы и более себя до самого утра никак не проявили. 4. Вадик (монолог-1) Действительно, ломанулся я, значит, в ларёчек. Описали мне его вполне типично, но только дорога завела совершенно не туда, и я это быстро смекнул. Но если вы думаете, что я набрел на дикий лес или в медвежью нору, то вы ошибаетесь. Наоборот. Откуда ни возьмись, стал проступать типичный городской пейзаж. Ну хорошо, не типичный, а такой захолустный... Не знаю, как какой-нибудь Десногорск, например, под Смоленском. Площадь, но без светофоров, ларечки-магазинчики убогие... Площадь, кстати, действительно напоминает кольцо... Еще светло так было... Тоже белые ночи, как сейчас... Хотя не уверен, что это было ночью... А, забыл сказать... Перед тем, как отправиться, мне сказали спросить Гошу, который всё знает. Ну, видимо, знает, где бухло, где продают, до скольки и всё такое... И в общем когда уже люди в этом типа городке стали видны, я первого сразу спросил про Гошу... - Чувак, ты че-то путаешься, сбиваешься, не нервничай, - перебил кто-то настолько властным голосом, что его не изгнали и на него даже не нашипели. Хорошо, так вот дед какой-то сразу все понял, указал на гараж такой широченный с воротами. Ничего не объяснил. Я на всякий случай подошел еще к бабе какой-то пьяной. Она тоже как про Гошу услышала - туда же кривой лапой тыкнула. - У нас костер гаснет, подкиньте хворостиночек, - оборвал Вадика кто-то капризно и пронзительно, и рассказчик вынужденно взял небольшую паузу. 5. Вадик (монолог-2) А гараж этот здоровенный - он что-то типа цоколя, там асфальт вниз немного уходит, получается полуподвальное помещение. Стоило мне подойти, как откуда ни возьмись появляется деловитый мужичок. Такой, на вид как будто без национальности, то ли с юга, то ли с Поволжья, черт его душу ведает. И с ломом, с металлической корягой. Зацепил ей за край ворот металлических, и с адским совершенно скрежетом, скрипом медленно потянул. Они стали отъезжать... Как помню, справа налево. А, и перед этим он кивнул, даже руку мне пожал, что-то буркнул, что типа ща всё будет. Ну, я не стал уточнять, понял, что всё внутри, там и рассчитаемся, дела окашляем. Было у меня порядка тыщи полторы рублей с собой. Но вы прикиньте, двери отворились, а там уже горит свет - и в человеческий рост горы помидоров. Целый склад! В основном свежие, но были и не очень. Все они довольно ровно уложенные, при этом без ящиков, просто аккуратными рядками. Лежат, загорают, не падают. И между ними несколько проходов. - Ты у меня одна такая, самая нежная, родная, самая милая на свете, если б не дети, если б не дети, - у кого-то из слушателей-недокомсомольцев в телефоне заиграла песня, но на владельца цыкнули, и песня с хрустом прекратилась. Я все сильнее думал про свое вино, трубы все сильнее горят. Помидоры, конечно, дело хорошее, но это наверняка закуска, думаю. Наверняка за ними, хе-хе, и запивка должна быть, это же логично. Утешал себя. Сами понимаете, место-то не из приятных, полугараж, полуангар, и как будто холод из земли. Стоило про вино опять подумать - и этот Гоша куда-то делся. Слышу только глухую фразу где-то за чертой помидоров... "Пора запускать", - что-то он такое отчеканил. Как будто бы сам себе приказал. И вот не поверите, секунды через три звучит топот, и в гараж этот, а я стоял в проходе этом помидорном лицом к дверям, короче с улицы забегает целая толпа очень злобных бомжей... Грязных, опухших, ну в общем конченых абсолютно бомжей. В эту секунду, увидев их, я вспомнил, что очень хочу отлить. Слушайте, есть водичка? Дайте, а? 6. Вадик (монолог-3) И вот эти бомжи врываются, налетают на горы с помидорами и начинают их беспорядочно грызть и жрать, все быстро рассыпается естественно, катится под ноги. Ну и очень быстро превращается просто в свалку, а то и в кашу. Потому что они прыгают на эти нагромождения как на кровати, и хватают и жрут, иногда и без рук, жрут эти херовы помидоры, чавкают, хлюпают, друг друга даже не замечают. Не знаю даже, видели они меня первое время или нет, то ли меня в давке оттеснили, то ли сам куда-то зажался в угол. А рядом с этим углом вдруг оказался маленький проемчик и через него виден закуток. Я как дурачок из последних сил себя утешал себя, что бухло наверное там, что сейчас нахватаю и пойду... Правда, обстановочка уже такая, что и платить не хочется... Хочется набить рюкзак и драпать из этого ужастика. Какие-то оскотиневшие персонажи... Бульканье, чавканье, и вот уже помидоры не в человеческий рост, это уже и не завалы, это такой слой каши, почти томатной пасты... И этот слой всё ниже. Такое... Как будто обнажение ужаса. Убывало, как вода из ванной. - Так что там за закуток-то? - нетерпеливо спросил кто-то. С оружием! Маленький склад с оружием! Сейчас я скажу об этом... Погодите... Хлебну еще водички... Жесть... Какой же это был жесткач.... А запах какой там был... До сих пор блевать тянет... 7. Вадик (кульминация) В общем, бомжи звереют... Поднимается ропот... Как будто что-то не поделили, или может кто-то не так себя повел. Рычать уже буквально начинают. Уже не жрут, а волками глядят... Завязывается первый махач, ну тут же остальные присоединяются. Я думаю - ну все, беда, но вижу, что часть бомжей целой толпой бьют одного. Надо бы вмешаться.... Но тут же вспоминаю, что я толстовец, что я за непротивление, как это, зла или злу, непротивление насилием, в общем. Из последних сил прячусь за этой, блядь, линией фронта, линией возни, ползаю буквально по стенкам, по периметру. А бомжи уже совсем как будто перерождаются, в животных превращаются, только копыт не хватает... И гасят, и гасят вдесятером одного на моих глазах, а оставшиеся кубарем катаются, морды друг другу мнут в куче-мале, кто во что горазд. И вот же смешная штука... С одной стороны, я прячусь, а с другой подаю голос, потому что хочу помочь этому одному, ну, которого мочат. Для этого я, мудила, кричу зачем-то, что за стенкой склад оружия. А они так реагируют, что как будто бы и так знали... В общем, все в кровище и в этих овощах сраных вмиг разобрали пушки, винтовки, АКМ даже несколько было, бодро так стали перезаряжаться, как будто все служившие, как будто не бичи и не утырки немощные... Я бросаюсь в самый грязный угол, специально дополнительно измазываюсь помидорами, авось, не попадут... Вижу, еще секунда, и начнется такая пальба... Никто живым не уйдет. - Послушайте, у нас тут что, война всех против всех по Томасу Гоббсу? - кричу уже на пике всего, уже в штаны мочусь и ору херню эту свою. - Нет, - вдруг звучит голос того самого Гоши. - У нас тут специальная военная операция. Через секунду я начинаю глохнуть. Все стреляют во всех. Клочья тел, летающие тела клочья этих сучьих помидоров... Пылища, крошка штукатурки, крошка от стен... Запах говна, запах этой чертовой бомжины подзаборной... Красная пыль перед носом, красный мрак, шум и ярость, блядь. Шум и огонь... Больше ничего не помню... Надо этого Гошу достать из-под земли... И наказать... У меня всё... Простите, я больше не могу... Я пойду рыдать... Не к Марине, нет, рыдать - в сарай... 8. Гоша - А где, как ты очнулся-то? Эй, фантазер! Костер потух на мгновение и вспыхнул с новой силой. Вадик уже исчез, и последний вопрос повис в воздухе. На авансцену вышел немного обескураженный и при этом решительный мужчина. - Я Гоша, я! Это про меня, на меня поклёп. Надеюсь, этот субъект уже заткнулся, потому что это полная брехня, а брехня оскорбляет мой народ. - А какой у тебя народ? - осмелился кто-то спросить с вызовом в голосе. - Помолчи! - вскрикнул Гоша. - Где эта баба в мокрых штанах? Я хочу перед ней рассказывать, у меня так лучше получится. - Че баба? Че еще за баба? Это моя телка! Попутал? - спросил кто-то еще, уже вполне агрессивно. - Ни хера этого не было! - продолжил Гоша, не обращая внимания. - Человек злую белку словил и на других погнал. Значит, слушайте внимательно... Этого ни хера не было... Но никто уже не хотел слушать. Вместо этого присутствующие, каждый на мгновение освещаемый огнем, задвигались и стали загадочным образом не сговариваясь группироваться на местности. - Сам ты в мокрых штанах, - прозвучало еще что-то запоздалое как предвестье большого спора. 9. Анатолий Итак, выстраиваются две толпы: те, кто считает "было", и те, кто считает "не было". Но двух толп мало, поскольку возникает еще одна линия разлома и разногласий: "защитить честь Марины" или "пусть попристает". Но и это не всё. Скоро начинается деление по взглядам: "толстовцы", "гегельянцы", "кантианцы", "марксисты", "почвенники", "народники" и прочее. Дальнейшее деление происходит уже по именам собственным. Как ни странно, выясняется, что в столь обширной и во многом случайной компании они у всех разные и не повторяются. Ко всем приходит осознание, что общество воистину донельзя атомизировано, что каждый сам за себя, что в обществе нет горизонтальных связей и у людей совсем нет ничего общего. При этом очень хочется ссориться дальше, многие уже мечтают о складе с оружием, чтобы подобно упомянутым бомжам разрешить конфликт силой и кровью. Однако под пение соловьев сцену в предрассветном Загривье венчает голубь мира. Это Анатолий, про которого все забыли, въезжает на лошади на участок, каким-то чудом удерживая фактически на весу целый ящик водки. - Вы что тут, охуели? - звучит принадлежащая Анатолию последняя реплика в этом рваном и затянувшемся произведении.